ЖИЗНЕННАЯ СИЛА или РОДОССКIЙ ГЕНIЙ.

(Статья Ал. Гумбольдта.)

Сиракузяне, какъ и Аѳиняне, имѣли свой Пекилiй. Изображенiя боговъ и героевъ, произведенiя греческихъ и итальянскихъ ху- дожниковъ, покрывали стѣны портика своимиразнообразными красками. Здѣсь безпрерывно волновалась толпа: молодой воинъ приходилъ сюда для того, чтобъ смотрѣть на подвиги своихъ предковъ, художникъ—чтобъ ознако- миться съ кистью великихъ мастеровъ. Изъ всѣхъ безчисленныхъ картинъ, собранныхъ дѣя- тельнымъ старанiемъ Сиракузянъ на родную почву ихъ отечества, особенно одна въ теченiи цѣлаго столѣтiя привлекала вниманiе прохо- дящихъ. Даже тогда, когда изумляющихся зрителей не было передъ Юпитеромъ Олимпiй- скимъ, передъ Кекропсомъ, основателемъ горо- довъ, передъ геройскою храбростiю Гармодiя и Аристогитона, густые ряды народа толпи- лись передъ этой картиной. Отчего же такое предпочтенiе? Не была ли она творенiемъ Апел- леса, или одного изъ учениковъ Каллимаха? Нѣтъ. Конечно, много было прелести и грацiи въ этой картинѣ; но ни по составу красокъ, ни по характеру и стилю въ цѣломъ, она не могла стать на ряду со многими художествен- ными произведенiями, украшавшими Пекилiй. Изумляющаяся толпа дивится тому, чего она понять не можетъ, и въ этомъ отношенiи не одно, а многiя сословiя общества, входятъ въ составъ толпы. Въ тѣсной оградѣ Сиракузъ, безъ сомнѣнiя, было болѣе художественнаго чувства, нежели на всемъ пространствѣ омы- ваемой морскими волнами Сицилiи; однако, цѣлое столѣтie стояла эта картина, а смыслъ ея все еще оставался загадкою. Никто не зналъ даже, въ какомъ храмѣ нѣкогда находилась она; эту картину взяли на разбитомъ круше- нiемъ кораблѣ, и только, по найденнымъ на немъ товарамъ, догадывались, что картина привезена изъ Родоса.

Отъ греч. ποιϰοιλος (разнообразный, пестрый), пop- тикъ, украшенный картинами.

На первомъ планѣ картины представлена бы- ла тѣсная группа юношей и дѣвъ. Они были безъ одеждъ и выказывали свои хорошо обри- сованныя формы; но они не отличались высо- кимъ, стройнымъ ростомъ, который поражаетъ въ статуяхъ Праксителя и Алкамена. Ихъ крѣпкie члены, съ слѣдами болѣзненныхъ усилiй, человѣческое выраженiе, которое при- дано было ихъ лицамъ желанiемъ и страданi- емъ—все, казалось, лишало ихъ божественнаго луча и привязывало къ земной отчизнѣ. Волосы ихъ были украшены листьями и полевымицвѣтами. Они простирали другъ къ другу руки, какъ бы умоляя о взаимной помощи, и въ тоже время грустные взоры ихъ были устремлены на парившаго посреди ихъ генiя, окруженна- го блистательнымъ свѣтомъ. На плечѣ генiя сидѣла бабочка, въ правой рукѣ онъ держалъ зажженный свѣтильникъ. Члены тѣла его бы- ли круглы, какъ члены дитяти; взоръ его блисталъ небеснымъ свѣтомъ, и повелительно опускался на толпящихся подъ нимъ юношей и дѣвъ. Вотъ все, что было характеристическа- го въ картинѣ; только внизу иные, какъ буд- то различали буквы ξ и ϛ. По этимъ буквамъ антикварiи, на заключенiя не меньше смѣлые нынѣшнихъ, думали возстановить имя Ксено- дора;—такимъ образомъ творцу этой картины приписали имя художника, отлившаго впослѣд- ствiи колоссъ Родосскiй.

Однако же въ Сиракузахъ не было недостатка въ истолкователяхъ Родосскаго генiя, такъ назы- вали загадочную картину. Любители искусствъ, въ особенности молодые, почли бы свою славу совершенно погибшею, если бы они не пред- ставили по возвращенiи своемъ изъ кратковре- меннаго путешествiя въ Коринѳъ или Аѳины, новаго истолкованiя картины. Иные видѣли въ генiѣ выраженie духовной любви, запрещаю- щей чувственныя наслажденiя, другiе полага- ли, что онъ изображаетъ могущество разума надъ желанiями. Мудрѣйшiе молчали, подозрѣ- вая мысль болѣе возвышенную, и только уди- влялись простотѣ сочиненiя.

Итакъ, вопросъ все еще оставался нерѣше- нымъ. Съ картины было снято нѣсколько копiй и разослано въ Грецiю съ различными примѣ- чанiями, но этимъ даже не разъяснилось ея происхожденiе. Наконецъ, однажды, когда утреннiй восходъ Плеядъ снова открылъ море- плавателямъ Эгейское море, Родосскiе кораб- ли взошли въ гавань Сиракузъ. На этихъ ко- рабляхъ находились сокровища, состоящiя въ статуяхъ,жертвенникахъ,канделабрахъ и кар- тинахъ, которые были собраны въ Грецiи по повелѣнiю Дiонисiевъ, понимавшихъ художе- ственныя наслажденiя. Между картинами на- ходилась одна, въ которой съ перваго взгляда узнали дружку Родосскаго генiя. Она была той же величины; колоритъ былъ также похожiй,но онъ менѣе потерпѣлъ отъ времени. Генiй, какъ и въ первой картинѣ, находился среди группы юношей и дѣвъ; но бабочки не было на его плечѣ; голова его поникла и свѣтильникъ былъ опущенъ къ землѣ. Юноши и дѣвы тол- пились вокругъ него и обнимали другъ друга; взоръ ихъ не выражалъ уже грусти и покор- ности, напротивъ въ нихъ видѣнъ былъ огонь освобожденiя и удовлетворенiе долго сдержи- ваемыхъ желанiй.

Сиракузскiе археологи уже думали какъ бы имъ измѣнить свое истолкованiе Родосскаго ге- нiя, чтобъ оно годилось для обѣихъ картинъ, какъ тиранъ приказалъ отнести новую карти- ну въ домъ Эпихрама. Этотъ философъ Пиѳа- горейской школы жилъ въ отдаленной части Сиракузъ, носившей названiе Тихе. Рѣдко по- сѣщалъ онъ дворъ Дiонисiя, не потому что- бы тиранъ не умѣлъ привлечь его, какъ прив- лекъ цѣлыя колонiи греческихъ знаменито- стей. Эпихрамъ постоянно былъ занятъ изу- ченiемъ природы и ея силъ; онъ искалъ на- чала животныхъ и растенiй и тѣхъ законовъ, по которымъ, на двухъ крайнихъ предѣ- лахъ мiрозданiя, и небесныя тѣла, и снѣжин- ки, и градины, вращаясь около самихъ себя, принимаютъ сфероидальную форму. Эпихрамъ въ это время былъ очень преклонныхъ лѣтъ, но каждый день, по его желанiю, его водили въ Пекилiй, а оттуда на гавань къ острову Орти- гiи, гдѣ глаза, какъ онъ говорилъ, могли, от- дыхая на безпредѣльномъ горизонтѣ моря, всматриваться въ образъ безконечнаго, кото- раго тщетно ищетъ умъ. Эпихрама одинаково уважали простолюдины и тиранъ, только самъ онъ избѣгалъ послѣдняго и съ радостiю встрѣ- чался съ первыми, показывая имъ свое весе- лое лицо и часто услаждая ихъ горести.

Лишенный силъ, лежалъ Эпихрамъ на своемъ одрѣ, когда, по приказанiю Дiонисiя, принесли къ нему новую картину. Позаботились присо- единить къ ней вѣрную копiю съ Родосскаго генiя. Философъ приказалъ поставить обѣ кар- тины передъ собой; долго и пристально смот- рѣлъ онъ на нихъ, потомъ подозвалъ къ себѣ учениковъ и сказалъ имъ:

«Снимите занавѣсъ съ окна, пусть глаза мои въ послѣднiй разъ насытятся сокровищамижизни. 60 лѣгь я думалъ о внутреннихъ си- лахъ природы и о разнообразiи веществъ, и только нынѣ Родосскiй генiй ясно показалъ мнѣ то, что я доселѣ только подозрѣвал. Если на различiи половъ основывается плодущiй и бла- годѣтельный союзъ между живыми существа- ми, то вещество, изъ котораго состоитъ неорга- ническая природа, должно также приводиться въ движенiе подобнымъ же двигателемъ. Уже въ мрачномъ хаосѣ вещества собирались или избѣгали другъ друга, смотря потому притяги- вались ли они или отталкивались, друзьями ли были или врагами. Огонь небесный ищетъ ме- талловъ; желѣзо притягивается магнитомъ; на- тертый янтарь приводитъ въ движенiе легкiя тѣла; соль отдѣляется отъ испарившейся мор- ской воды; кислая сырость Стиптерiи и волос- ныя клочья Трихитиса ищутъ Мелосской гли- ны. Все въ неодушевленной природѣ стремит- ся къ притягивающему предмету. Изъ этого слѣдуетъ, что нѣтъ земнаго вещества (а кто осмѣлился бы, въ самомъ дѣлѣ, назвать свѣтъ веществомъ земнымъ), которое существова- ло бы въ своей первичной простотѣ, въ дѣв- ственномъ состоянiи. Существованiе есть толь- ко точка отправленiя, отъ которой все веще- ства стремятся къ новымъ соединенiямъ. Одинъ только аналитическiй трудъ человѣка можетъ представить въ отдѣльности то, чего нельзя найдти ни въ нѣдрахъ земли, ни въ подвиж- ныхъ волнахъ океана водянаго и океана воз- душнаго; ибо мертвое и неорганическое веще- ство до тѣхъ поръ недѣятельно, пока не ра- зорваны узы сродства, пока третье вещество не проникнетъ между двумя другими, чтобъ съ ними соединиться—нарушенiе недѣятель- ности, за которымъ снова слѣдуетъ безплод- ный покой.

Тѣ же самыя вещества иначе соединяются въ животныхъ и растенiяхъ. Здѣсь жизненная сила входитъ во всѣ свои права, не обращая вниманiя на систему Демокрита, на дружбу и вражду атомовъ. Она соединяетъ тѣ вещества,которыя въ неодушевленной природѣ посто- янно избѣгаютъ другъ друга, и раздѣляетъ тѣ, которыя стремятся къ соединенiю.

Подойдите ко мнѣ, дорогiе мои ученики, и узнайте въ Родосскомъ генiѣ, въ выраженiи его силы и молодости, въ бабочкѣ, сидящей на его плечѣ и въ его повелительномъ взглядѣ—сим- волъ жизненной силы, одушевляющей каждый зародышъ органическаго творенiя. У ногъ его всѣ земные элементы силятся удовлетворить своимъ наклонностямъ и соединиться между собою. Генiй, подымая свой свѣтильникъ, по- велѣваетъ имъ съ угрожающимъ видомъ, и при- нуждаетъ ихъ покориться его волѣ, не смотря на ихъ древнiя права.

Посмотрите теперь на новую картину, кото- рую прислалъ ко мнѣ тиранъ для того, чтобы я объяснилъ ея содержанiе. Перенесите ваши взоры отъ изображенiя жизни къ изображенiю смерти. Бабочка улетѣла; свѣтильникъ погасъ и опрокинутъ; голова юноши поникла; духъ отлетѣлъ въ другiя сферы; жизненная сила умерла. И вотъ юноши и дѣвы радостно про- стираютъ руки. Земныя вещества взошли въ свои права. Долго, лишенные желанныхъ на- слажденiй и освободившись отъ оковъ, они съ дикимъ стремленiемъ слѣдуютъ своему вле- ченiю. День смерти, для нихъ, день брака. Та- кимъ образомъ недѣятельное вещество, одушев- ленное жизненною силою, прошло безчислен- ные ряды поколѣнiй, и, можетъ быть, то же ве- щество служило оболочкой божественному ра- зуму Пиѳагора, въ которомъ червь влачилъ свою бѣдную жизнь.

Ступай, Поликлесъ, передай тирану то, что ты слышалъ. А вы, друзья мои, Ейрифамосъ, Лизисъ и Скопасъ, подойдите ближе, еще бли- же. Я чувствую: жизненная сила не долго бу- детъ управлять во мнѣ земнымъ веществомъ. Оно требуетъ свободы. Отведите меня еще разъ въ Пекилiй и на берегъ безпредѣльнаго моря; скоро соберете мой пепелъ.